Сцылко: http://mk.ru/blogs/idmk/2007/06/29/mk-daily/99268/
Текст:
Спицы счастья
Завтра знаменитый велогонщик Гайнан Сайхуджин отмечает 70-летие
Автор фото: Михаил КовалёвНынешние наши велосипедисты — что небожители. Мелькнут на экране в какой-нибудь престижной гонке, и ищи свищи. Даже на руках фанатам не поносить... А вот в СССР велогонщики крепко стояли на земле. Народ знал их в лицо, по именам безошибочно называл, а они добывали победы такой ценой и такой красоты, что и небожители до сих пор удивляются. Участник двух Олимпийских игр, победитель велогонки мира Гайнан Сайхуджин намотал вокруг земли 13 кругов, 10 лет был капитаном сборной, целую комнату призов хранит, свои и чужие победы помнит. А накануне юбилея рванул в командировку — не смог сказать “нет”. Потому что привык к законам велоспорта: в гонке, если выбываешь, замены тебе не найти…
“Самый обаятельный…”
— “Улыбка у нашего Гайнана просто заразительная” — это газеты когда-то писали. Сейчас так не пишут, да и в лицо-то от силы пару чемпионов узнают…
— Вот чем-чем, а любовью мы обделены не были. Не представляете, что творилось в Сочи во время гонок — я туда на время переехал. Популярность была такая, что я даже смеялся — если первое слово в этом городе ребенок говорил “мама”, то второе, наверное, “Гайнан”. Все дороги, все заборы во время весенней гонки были расписаны моим именем. Школы закрывались, все высыпали на трассу. А насчет улыбки, так у меня даже есть единственный в стране кубок: самому обаятельному и улыбчивому. Как-то так получилось…
— Посмотришь на современный велоспорт — нагрузки чудовищные. Правда, и велосипеды не те, что раньше. Кто больше наломался за свою карьеру: советский гонщик или современный профи, как думаете?
— Вот это вопрос… Знаете, а ведь за всю карьеру у меня ни разу не было ни сотрясения, ни переломов, ничего, ни одной косточки даже не сломал. Иногда ведь так обдерешься об асфальт, что снимаешь кожу от и до, а на следующий день падаешь на другую сторону. А потом заснуть не знаешь как: сидя на стуле или вообще стоя. Все обработано перекисью, потом зеленкой, все мокнет, сочится, прилипает к простыне, жуткие боли… И это когда по гладкому асфальту падаешь, а если по пупырышкам, прямо кусками вырывает мясо, мышцы… Я свои кости видел.
— Повезло вам, не каждому дано. Кости видели, а переломов не было… Грамотность спортивная выручала или снова везло?
— Да знаете, падать-то нас никто и не учил, видимо, от природы как-то удачно группировался. А может, судьба…
— А чему учили?
— Давали велосипед и нагрузку, которую надо выполнить. Если посчитать пройденный километраж только в составе сборной (а я ведь 15 лет ее честь защищал), это примерно 500 тысяч километров. То есть 13 раз вокруг земли. И без капитального ремонта. Даже без текущего ремонта. А ведь по 200—300 километров наматывали каждый день на велосипеде. Если шина у автомобиля накачивалась 2 атмосферы, то велосипеды мы накачивали по 8—9 атмосфер. А еще, для того чтобы колесо было жесткое, перетягивали спицы проволокой и пропаивали их, чтобы даже спицы не “играли”. Сиденье было из самой толстой бычьей кожи. Помню, как мы Мелихова просто с сиденья снимали, у него такие потертости были и фурункулез, что… Знаете, что он делал? Кусок из говяжьего мяса вырезал, мякоть, пришивал внутрь на замшу в трусы и надевал их, потому что сесть иначе от боли невозможно было.
А что делать было? Ведь у нас замены нет. И до, и во время гонки должен все из себя выжать. А вот представьте: если ты по какой-то причине отстал — прокол ли, упал ли, а группа идет со скоростью 60—70 километров в час, — то, чтобы догнать, ты должен ехать хотя бы 100 километров в час, то есть развить такую скорость индивидуально. И догоняли ведь! Иногда едешь, думаешь: ну сейчас жилы лопнут, вот до группы уже чуть-чуть осталось, а достать невозможно. Хорошо, если команда смогла помочь, подождать, притормозить… Вот что, наверное, у нынешних гонщиков осталось — так это командная тактика.
“Кровь начала буквально спекаться”
— Вы эти космические машины, современные велосипеды, обуздать не пробовали?
— Это действительно что-то из мира фантастики: последний мировой рекорд — за 280 километров в час. Там, правда, специальная машина была, оборудована стеклом, да, возможно, гонщик всего километр и проехал-то, но все равно… Да чего говорить, современная шина весит меньше 100 граммов, а ведь выдерживает спортсмена в сто килограммов и больше — спринтеры обычно здоровые, мощные. Вот такие самые современные — нет, не пробовал. Да они и очень дорого стоят.
Но хороший гоночный велосипед у меня есть. И горный тоже — каждый день я катаюсь, живу-то в коттеджном поселке. К тому же у меня две собаки — азиатская и швейцарская овчарки, их нужно и утром, и вечером гонять, чтобы не засиделись. А самое главное — у меня же шесть внуков! Один только пока не ездит — потому что два года всего. А старшему, например, 18 лет, живет в Калифорнии, так он даже привозил мне медаль, завоеванную в гонках. Но они живут в Санта-Крусе, там кругом гольф, а до ближайшего трека километров сто.
— Ну, видимо, гены в нем все-таки окончательно не проснулись. А вас-то кто в велосипедное седло посадил?
— Не было бы счастья, да несчастье помогло. Мне было 15 лет, ушел в школу, так в одной школьной форме и остался — дом сгорел дотла. Пришлось семье переехать в другое место, а мне идти работать на завод, потому что отцу уже под 80 было. Когда я родился, ему было 64 года. И после меня, между прочим, еще сестра родилась, а через 11 лет и брат. Вот такие корни у меня крепкие.
Ну а на заводе я впервые увидел гоночный велосипед. Мне так захотелось такой же — по деревне прокатиться. Кому-то из мальчишек хочется саблю какую-то, оружие, еще чего-то, а мне вот руль гоночный хотелось… Ну вот стал тренироваться, и первое же соревнование в Челябинске я выигрываю — 50 километров. После этого втянулся. В 20 лет стал мастером спорта, в том же году — чемпионом СССР. Так что в этом году у меня еще один юбилей — 50 лет, как звания эти заслужил. Потом мастером спорта международного класса стал, у меня удостоверение под номером восемь. А заслуженного мне уже в 1961 году вручили со словами: “Хоть ты пока велогонку мира и не выиграл, но за организаторские способности…”
— А что это вы сделали?
— Команда у нас тогда начала проигрывать, Капитонов, олимпийский чемпион, гонку как-то под себя вести стал. Тогда тренер принял решение поменять капитана, и на это место я и был избран. Вот за то, как смог все тогда организовать… Тренер ведь дает установку, а во время гонки все может совершенно поменяться. Поэтому капитан — он еще и играющий тренер. Кого-то тормозишь, кого-то вперед отправляешь. Десять лет я потом был капитаном сборной…
— Вы как никто знали, кто и на что способен из гонщиков. Кого считаете до сих пор самым великим?
— В моем понятии самый выдающийся наш велосипедист — Леша Петров, несмотря на то что Капитонов был олимпийским чемпионом. Лучше гонщика, чем Петров, в советское время не было. Он в один год был чемпионом и в индивидуальной гонке, и в командной, и в групповой. Универсал потрясающий. Но ему не везло в жизни. То фурункул вскочит в самом неудобном месте, то упадет, то сотрясение мозга получит. А ведь все силы отдавал гонке, всю душу вкладывал. Помню, как после одной такой гонки его под скамейками нашли — все тело судорогами сводило. Мы его с массажистом два часа пытались в чувство привести — я холодной водой поливал, массажист разминал, чтобы разогнать кровь. У Леши удар был тепловой, кровь начала буквально спекаться. Из организма вода вышла, кровь загустела, жара — за сорок градусов…
А на Олимпийских играх в Токио у него педаль сломалась. Если в Риме команда сделала все, чтобы Капитонов выиграл, то здесь должен был Петров выиграть. На последнем круге, когда он уехал вперед с испанцем, а мы тормозили всех остальных, педаль и сломалась. И это уже все было, что тут поделаешь?
“Брежнев и спрашивает…”
— А как же популярное выражение “везет сильнейшим”? Значит, не всегда?
— Сильнейшему, конечно, везет, но действительно не всегда. А вот что существует всегда — так это преодоление. Никто при этом из-под палки никого и никуда не гонит. Просто сначала руль такой гоночный хочешь заиметь, напрокат хотя бы получить, потом мастером спорта стать, чемпионом СССР. И так далее. Выиграть велогонку мира, участвовать в Играх...
— То, что хочешь — понятно. Но где же взять силы, чтобы после таких чудовищных нагрузок выйти снова на тренировку?
— Тренировку ладно, а вот пятнадцать дней идет велогонка мира. И каждый день 190—200—250 километров проезжаешь, причем такие горы, такие спуски… От нас отставали машины полиции, корреспондентов, механики, так мы мощно проносились на спусках! Много было брусчатки, так вытряхивало там, как на вибраторе, поэтому и стирали все что можно. Никто не заставлял — ты защищаешь честь страны. Герб, флаг, гимн — это превыше всего. А если в велосипедном спорте ты сошел с дистанции — все! Команда слабеет, значит, ты должен выступать. Без права на то, чтобы сойти. Может, когда и хотелось это сделать, особенно когда упадешь и все на тебе горит, но Родина ждет…
Это сейчас высокопарно звучит, потому что сейчас — профессионалы, деньги, другие ценности. У нас были свои ценности — я вот был депутатом Челябинского горисполкома, и правительственные награды были. Окончил институт физкультуры и экономический факультет МГУ, заведовал кафедрой, еще в советское время получил звание профессора, думаю, я первый в России профессор велосипедного спорта, хотя на самом деле педагогики, но тем не менее… И детьми, и внуками, и женой горжусь. Счастлив был, когда выиграл велогонку мира в 62-м году, когда чемпионом СССР стал. Медалей много, призов много, целая комната. А еще — несколько сотен книг только про велосипед, много старинных, редких. Это же моя жизнь, мое дело.
— Это правда, что вы в прямом смысле слова строили велотрек в Крылатском?
— Я был в сборной профсоюзов, а трек ведь профсоюзный. Обычно в декабре сборная выезжала куда-нибудь в Сухуми, а тогда мы два года перед Олимпийскими играми строили трек. В первый год мы построили барак — общежитие для солдат, которые на стройке работали. А потом уже и сам комплекс, так что трек мне знаком со всех сторон. Знаете, когда была проверка олимпийских объектов, я тогда был уже ответственным за проведение всех соревнований на треке и шоссе в Крылатском, приехал весь состав Политбюро. Мы сделали показательный заезд сборной. Вот ребята едут, едут, потом остановились, сюрпляс. А Брежнев и спрашивает: “Что они не едут, устали, что ли?” Директор спорткомплекса отвечает: “Нет, понимаете, это такой тактический прием…”. Ну потом сорвались с места, на виражи…
— Скажите, вот у Капитонова была кличка Мотыга, у Череповича — Чуча, а у вас?
— А я был просто Гайнан, таких имен-то больше не было.
— Не жалеете, что, будучи капитаном, потеряли какие-то личные медали?
— Сейчас иногда жалею — вот там мог выиграть, вот там. А так — все было для команды.
— А вы могли по-другому?
— Нет.
ЗЫ. Конечно, коне-что дедок и приукрасил, особенно про скорость 100 км/час, но тем не менее эти воспоминания очень ценны, я считаю.
Ещё в бумажной версии есть фотка Самого с двумя внуками, так вот, все - на МУЛЯЖАХ! Даже у Самого помойка, а не вел...
|
|
Ответить с цитированием
)))
