Зарисовки из путешествия на Алтай. 2012.
Это не отчет, а размышление. О чем? Наверно о самом главном - о жизни, собственной жизни, другая мне не ведома. Путешествия составляют значительную часть моего бытия и несомненно лучшую. В этом году чудо опять случилось и я смог совершить поездку на Алтай: бродяжничать, дышать воздухом непредвиденности, доверять неизвестности, терять жажду стремления...
Начало. Один из самых приятных моментов путешествия, это когда выводишь свой велосипед, цепляешь на него сумки, закрываешь дверь дома, потом десять метров до калитки и вот последний штрих - калитка заперта и словно отвязан швартовый, а впереди бесконечная гладь океана.
Жду первую электричку до Москвы. На спидометре километраж с прошлого похода.
Где-то уже на третий день эйфория новизны уходит, уступая место работе. Путешествие это и работа и жесткая самодисциплина, но дается и то и другое довольно легко по простой причине - работа и самодисциплина становятся моим естеством, их не нужно навязывать. О том, что такое леность, просто забывается, но все же первые недели - это частые разногласия с организмом и вместе с тем бережное к нему отношение, потому как от него в первую очередь зависит качество путешествия. Горочка - оставляю седло и пешочком, никаких кафэшных перекусов - еду собственноручно варишь и точка. Аскеза присутствует, но не довлеет и у меня есть три отдушины: кофе, сигареты и пиво.
Мне часто вспоминается история, рассказанная Кшиштофым Занусси. Он выиграл в лотерею крупную сумму денег и решил их отдать целиком на благотворительность, но в начале по этому поводу посоветовался у ксендза. Мудрый человек был этот ксендз, он посоветовал отдать половину. Почему же не целиком - сокрушался Занусси? Отдав выигрыш целиком, ты неминуемо возгордишься, а гордыня грех самый тяжкий. Я пытаюсь следовать этому совету во всем. Старание быть лучшим, как ни парадоксально, приводит к гибели. Это не убеждение, это мое простое изложение того, что знаю.
Дорога была знакомой. Суздаль, Юрьев-Польский. Знакомые места ночевок будили приятные воспоминания. В первый месяц путешествия воспоминания приходят часто, потом им не будет места в реальности.
Оборудование у меня было в этот раз просто сногшибательное, но вот фотоаппарата не было и фоткал я исключительно на свой старенький АйФон, который прошел четыре похода и каши не запросил, так что фотки вот такие - айфоновские. В этот раз поездка имела еще один смысл - испытать самодельное оборудование, но испытальщиком я оказался не важным, потому что ничего не сломалось и приехало домой все как новое. Но это тема для другой темы.
А между тем с организмом творилось что-то непонятное, потому как он начал набирать физическую форму такую, какой у меня и в тридцать не было (сейчас мне сорок три), что в общем мне и позволило проехать за месяц более четырех тысяч километров без всякого напряга, да и ветер был по большей части ласков. Самые трудные километры - это километры федеральных трасс, наполненные суетой и беззастенчивым выживанием. Федералки я пытался избегать, но все же набрал их порядочно.
Такие дороги я люблю.
Такие ненавижу.
Одно из моих правил, это не быть заложником правил. Правила должны помогать жить, когда они начинают мешать, от них надо избавляться. В этот раз я отказался от вегетарианства и вкушал, пусть и небольшое, но некоторое количество еды животного происхождения, а именно сало. Делал я это на протяжении всего похода и нисколько не пострадал. Вообще, правила устраивают люди, но в реальности их нет, просто правила помогают не думать, что так любит делать homo sapiens. В общем
сало я ел, пиво пил, сигареты (причем без фильтра) курил - вел самую, что ни наесть некультурную жизнь, а небеса надо мной не разверзлись, а были почти всю дорогу безмятежно голубого цвета. С погодой везло и до Урала я докатил не промочив ноги.
Речка Уфа. Пересекал ее несколько раз, а здесь сидел, пил пиво, наблюдая эффект совпадения течения реки с течением времени.
Один мой знакомый был циником. Надо мной он посмеивался, и не мудрено, ибо циники знают, то, о чем такие души, как моя, и не догадываются, как правило это сводится к тому, что жизнь д-мо, а после нее смерть. На все и на вся циники смотрят свысока, при таких-то знаниях это понятно. Интеллект у некоторых циников довольно высокий и они его приравнивают к уму, хотя это только его часть, причем не самая важная. То что за цинизмом прячется обыкновенная человеческая глупость и трусость тоже не столь важно, а важно то, что растрачивают люди свои дни и годы в пустую, всячески оберегая себя от напастей любви, а уж про любовь они вам такое!... Увы, глупости меньше не становится, увы, ваш покорный слуга также ей подвержен, мало того, по большей части мои мозги пребывают в наркотическом состоянии глупости и только иногда в него вбивается гвоздь мудрости (меткое выражение Велимира Хлебникова). Путешествие в одиночку помогает очистить мозг от этого дурмана и дает ясное представление (в отличие от цинизма), чем является жизнь. Правда раньше я делал ошибку, полагая, что познанная истина становится моей вещью, но это оказалось не так. Поэтому каждый раз с нуля, или почти.
Раннее утро - это свежесть, чистота, пауза между сном и бодрствованием.
На Урале есть явно какие-то штуки, которые грубо называют энергетикой, но это не то, другое, к чему я не могу притронуться головой, но могу пропустить через сердце, точнее в этот раз смог. Важно уяснить себе, что главное не где ты, а кто ты. Где ты важно, но вторично. Красивые места отнюдь не изготавливают прекрасных людей, это другая работа. Урал стал моей неотъемлемой частью, как когда-то Крым, Кавказ, Карпаты, Алтай и конечно Байкал. Но и не только эти великолепные места. Лето, я сажусь на велосипед и качусь вниз к речке, которая зовется Москвой рекой и я докатываю до ее берега за десять минут. Это родина моего отца, где-то рядом Тарковский снимал "Зеркало", здесь пацаном я познавал азы свободы. Люди, ищущие себя в далеком, не забудьте откуда вы! Все уже пройдено до нас множество раз.
Так что же дальше? А дальше я устал и пойду спать, а продолжу завтра, если на то будет какое-нибудь соизволение.
В воспоминаниях многое теряется, многое переиначивается с учетом нынешнего состояния, так что я отношу воспоминания к некой, еще одной разновидности психологической реальности. Воспоминания – это роман, с элементами документалистики, я же воспользовался воспоминаниями, лишь как возможность высказаться о вещах, которые меня наиболее волнуют. Человеческая жизнь слишком короткая, чтобы расходовать ее на что-то лишнее. Я понимаю людей, которые стараются уйти от не удобных вопросов и которые нашли для себя простые ответы. Я к таким людям не пренадлежу – вопросов у меня много, а ответов очень мало. У Константина Ковафиса есть замечательные строки:
Итака отправила тебя в чудесное путешествие.
Когда бы не она, ты не вышел бы в море -
Но больше она ничего не может дать тебе.
Поиск ответа и есть Итака. И далее:
Пусть она покажется тебе жалкой - она сохранила верность тебе.
Ты мудр и опытен... Теперь тебе откроется,
Как важно, чтобы у тебя была своя Итака.
За Уралом началась адская жара, я устраивал себе трехчасовые сиесты в лесах, в которых стояла звенящая тишина – летающих насекомых почти не было. Год назад в лес было не зайти из-за бандитства кровососущих. Федералка перед Омском сузилась, водилы озверели, один камикадзе выскочил на встречку и я чудом избежал аварии. Чуть позже я наблюдал последствия столкновения легковушки и фуры. Я зарекся ехать по этой трассе еще раз. На родину Врубеля все же заехал по чисто техническим причинам – некоторые продукты можно закупить только в крупном городе. Вообще же все крупные города я старательно объезжал. Отшельничество приводит к внутреннему спокойствию, но оно же делает тебя более уязвивым. Один буддистский монах говорил, что само посещение города его не сильно затрудняет, но вот после этого неделю отходишь. Вот и у меня похожая история. Голову лечил вином и тщательной переборкой оборудования.
"Рефтамид" хорошее средство от комаров (лучшее из того, что мне попадалось), но в этот раз оно почти не понадобилось.
Отдых в лесу. Двигаться от жары почти невозможно,
тем не менее за день удавалось проехать в среднем 170 километров.
Новосиб прошел по касательной, а далее начался Чуйский тракт – числа на столбиках указывали, сколько до Монгольской границы. Лето катилось к закату, колеса бодро разменивали метры на километры, утром первый заморозок. А на Алтае, в Замульте, меня ждали жена и дети и времени до их отъезда назад – в Москву оставалось очень мало. Я почему-то знал, что успею, но как, понятия не имел. Тем не менее спешки я не допускал, ехал, как ехалось (те кто спешат, всегда опаздывают).
Краткость сестра не таланта, а скорее лени. Ну да на сегодня хватит. Я пойду послушаю тибетские воспоминания Клауса Визе.
http://www.youtube.com/watch?v=-tMd0BfU1N8
После Барнаула дорога сузилась. Фур было мало, так что терпеть можно. К вечеру распогодилось, хотя и заметно похолодало. Сил оставалось достаточно и я ехал и ехал. К моменту, когда солнце зашло за горизонт, мне и встретилась помощь, а именно – предложение подбросить меня до Бийска. Конечно я согласился! Антон довез меня до того места, где я был с женой год назад. Следующая ночевка предполагалась уже в горах, что и случилось. Расстояние в сотню-другую километров воспринималось, как незначительное.
Первая ночевка в горах была несколько суетная. Ручей с ледяной водой оказался мелок и пришлось мыться при помощи котелка, а ночью приперся марал и орал мне под ухо, что-то невразумительное-маралье, я перевел это: «Чо ты сюда приперся?». Вопрос закономерный, ибо забрался я в нечеловеческую глушь, но я не стал вдаваться в маралью мораль, а издав тарзанообразный крик, таки заставил четвероного убраться восвояси.
До Солонешного был асфальт. Был, был – подтверждаю, но потом он скончался и началась убийственная гребенка. Меня она не убила, по причине подрессоренности всех колес и суровой закалки нервных окончаний. К тому же внешние красоты подпитывали организм не хуже хлеба с салом. Кто был на Алтае, тому рассказывать об его притягательности бессмысленно, а кто не был, из моего рассказа все равно бы ничего не понял, так что ограничусь словами: восхитительно, прекрасно, изумительно, ну и далее, используя словарь ненормативной лексики, можно продолжить до бесконечности.
Подчищенная от московской жести за месяц похода голова могла уже довольно сносно воспринимать действительность, то есть эмоции представляли собой довольно ровный спектр.
За Усть-Каном стоянка что-то не заладилась, проехав еще километров тридцать я заночевал, как диверсант – забурившись в кусты и дебри, а ночью ударили минус пять, так что с утра пришлось побегать, чтобы не превратить тело в местный пейзаж.
Прямо с утра предстояло забраться в перевал, но тут подвернулся КаМАЗ и помятуя, сколько вреда я получал от КаМАЗ-ов на трассах, здесь извлек пользу, зацепившись за его кузов. На перевале я познакомился с водилой и он рассказал пару милых историй, особенно понравилась история, как он ловил сусликов и как их готовил. Я даже подумывал рецепт записать, так как память у меня не важная, а в жизни бывает всякое, знаете ли, но бумага у меня была только туалетная и я не решился.
Ну вот и все. Далее почти без остановки доехал до Усть-Коксы, а там еще сороковник и Замульта, где семья, друзья, дом, возможность побыть и подумать – куда податься дальше. А дальше был двухмесячный трип (психологическое состояние - специфичные переживания в сознании человека, характерезуемые отличным от типичного восприятием и интенсивным мыслительным процессом) по Алтайским дорогам и не дорогам.
Алтай снимал мало, так как любая фотокамера здесь бессильна, а телефонная тем более.
Все мои путешествия в основном похожи друг на друга и я уже иногда путаюсь, что и в каком путешествии происходило, но все же в каждом присутствует какой-то свой колорит или лейтмотив. Это путешествие было удивительно спокойным и ровным. Внешние обстоятельства ни разу не превышали опасного барьера и вместе с тем не позволяли впадать в самоуверенную чушь – что я всего добился сам. Трип начался с самого начала, внешне он мог выражаться, например, в виде находок, или преследующей тебя хорошей погоде, или той же, неизвестно каким образом, накатившейся на меня отличной физической формы. Конечно, всему есть нормальное «научное» объяснение и если я нахожу ключ №17, чтобы разобрать педаль – кто-то просто его потерял, но когда подобные случаи повторяются с поразительной настойчивостью, то сомневаться в не случайности этих случайностей не приходится. Измененное психологическое состояние меняет не только внутреннюю реальность.
Второй сырок нашел возле колеса велосипеда - подумал, что я его выронил, а потом обнаружил в сумке два сырка.
История с кабачками мне особенно понравилась в скорости исполнения желания. Захотелось жаренных кабачков - через полчаса кабачки были найдены. Подобные истории я иногда фиксировал, но потом надоело.
Мульта. По мосту через Мульту шли какие-то детишки, до дома Валеры и Ольги оставалось менее километра. «Папа, папа!» - закричали дети и до меня дошло, что кричат мне. Дети излучали счастье и здоровье – Алтай явно пошел им на пользу. Надежда, моя жена, организовала и реализовала выезд детей на Алтай на полтора месяца, я к этой затеи почти не имел отношения. Я думаю, что очень важно, не перекладывать исполнение своих желаний на других, тогда все получится, причем помощь придет с самой неожиданной стороны. В мире, где отношения построены чисто детерминировано, ты мне – я тебе, подобный подход кажется не приемлемым и даже аморальным, но он гораздо плодотворнее. Надежда нервничала, что я не успею, или что на встречу останется мало времени, но у меня было четкое ощущение, что все происходит правильно. У нас оставались сутки, чтобы быть вместе и этого было достаточно. В доме меня встретила Надя, все гости буквально на днях поразъехались, чуть позже подошли Валера и Ольга – уже близкие для меня люди. Обильная еда, баня, разговоры, уют старых знакомств – я расслабился и наконец почувствовал усталость.
Этот дом знают многие, кто побывал в Мульте. Здесь встречаются интереснейшие люди, с которыми можно свободно общаться, вне зависимости от их общественного ранга.
Ольга и Петр (старший сын) подружились. Ольга удивительный человек и ей есть что рассказать и чему научить. (Фото Надежды Гоманьковой)
Любил я когда-то почитать фантастику и перечитывал ее тоннами, увы жанр сей в особенности не блещет талантами и из того что я прочитал и десятка достойных имен не наберется. Роберт Шекли один из моих любимых писателей в жанре фантастики. Его «Координаты чудес» перечитывал не один раз. Философия этого автора мне близка, хотя и не тождественна. Главный герой в конце книги предпочтет опасность неопределенности безопасности знакомого. Для человека это не характерный выбор. Парадокс – стремление к безопасности так велико, что мы порой рискуем ради нее жизнью. Комфорт – физическое выражение безопасности и стремление у человека «разумного» к комфорту просто навязчивое. Аскеза – противоположность комфорту и в длительной походной жизни к аскезе приходишь естественным путем. В обиходе остаются только самые необходимые вещи. Обычно, находясь на одном месте хотя бы несколько дней, тут же обрастаешь невесть откуда взявшимися предметами, если прожить долго на одном месте количество предметов переходит в такое их качество, когда не ты ими управляешь, а они тобой. Мои попытки избавится от лишнего в «домашних» условиях оканчиваются компромиссом, то есть я проигрываю. У меня тяга к походной жизни, со всей ее неопределенностью и опасностями – это простое желание себе счастья, ибо именно в путешествиях я хлебнул этого состояния больше всего, а уж об качестве самого счастья говорить не приходится. Комфорт дает только эрзац счастья, но зато гарантированно. Счастье за деньги не купишь, его эрзац – пожалуйста. Современная жизнь создает удушающий комфорт из которого можно выбраться только путем бегства. Попытки (в основном наивные) переселиться на Алтай, это попытки бегства. Иногда новое место помогает излечиться от недугов, но чаще мы заражаем своими недугами место. Замульта с нарастающей силой становится таким зараженным местом. Но удивительным образом дом Валеры и Ольги наши болезни мало касаются. Я каждый раз с опаской приезжаю к ним – вдруг и их накрыла чума повседневности.
Собака Умка умен не пособачьи, а вот Ольгины козы ведут себя как собаки.
Железный мост через Катунь отлично вписался в пейзаж. В этом доме я познакомился со множеством интересных людей, некоторые оказывались музыкантами. Валера Хипп (именно с двумя П) играет на бамбуковой флейте собственного изготовления. Он много на чем играет, в этом году записал диск - "Гора беглецов". Мое определение жанра - деревенский эмбиент. (Фото Надежды Гоманьковой)
Сидеть в палатке, упершись спиной в ее стену, чтобы не снесло к чёртовой матери – занятие не для слабонервных, учитывая, что в десяти метрах пропасть. Ветер завывал, дождь превратился в сплошную струю и казалось чудом, что он не пробивал тончайшую палаточную ткань. В небольшую паузу ураганных порывов ветра мне удалось спрыгнуть вместе с палаткой в крохотную расщелину между скал и там переждать эту безумную ночь. Непогода в горах может легко превратиться в трагедию, не так далеко от меня, возле Белухи, в эту ночь погибли люди.
После бури я еще пять дней не спускался с вершины. Продуктов хватало, от дождей вокруг образовалась целая система озер, поэтому проблема с водой отпала. Облака были ниже меня и плотно запеленали Уймонскую долину. Порой дождик или снег, переставали моросить и тогда я прогуливался по окрестностям. Рядом жил суслик, иногда залетала какая-нибудь мелкая птица. Когда утихал ветер, можно было услышать, как бьется сердце. Именно так, в бездействии, протекают самые счастливые дни жизни и нет в них ничего особенного, яркого, впечатляющего.
Вторая ночь была не такая бурная, но зато снежная. Скалы спасали от сильного ветра и в палатке было даже уютно. Спускаться не хотелось, но голод не тетка - пришлось.
Снег порошит и дорога почти исчезает
в мягких, припухлых сугробах девственно чистых.
Хочется вновь обернуться, увидеть как тают
тени следов. Словно нить Ариадны, они протянулись
между моментом сейчас и вдовеющим прошлым.
Сколько могу, напрягаю свой взгляд близорукий.
Запах, крупинки тепла сохранила одежда,
память вспыхнет, как боль, и захочет вернуться.
Но свою жизнь запрягу в свое продолженье,
и все длиннее цепочка следов от начала,
и впереди белоснежное поле, в котором дорога
в мягких, припухлых сугробах почти исчезает.
Это стихотворение я написал давно, но оглядываясь на свое прошлое, часто вспоминаю его. Сейчас Алтай – мое прошлое и это кажется невероятным.
Уймонскую долину надо посещать не ради природных достопримечательностей, а ради достопримечательностей другого рода - человеческого. Персонажи здесь встречаются самые разнообразные и в такой концентрации, что просто диву даешься. В основном это народ приезжий, некоторые достаточно давно. Вот к примеру Шаляпин (это погонялово такое), возник перед нами, как Кентерберийское приведение. Про него мне рассказывал Сергей – музыкант из Москвы, как они с ним перлись в Белуху, погода портилась, а Шаляпин заявил, что умеет управлять погодой и беспокоиться нечего. Когда от ветра начали трещать ветки деревьев и хлынул дождь, выяснилось, что де существуют такие силы, что даже ему, Шаляпину, они не под силу. А еще через какое-то время (короткое), куда-то исчез и вот материализовался перед моими очами, поведал историю, как он прижился у метеорологов и неплохо с ними побухав, вернулся назад на вертолете, а бедный Сергей, в то время попытался его найти, промок, замерз и все такое.
А вот идет мне на встречу Вася Ожегов, зазвал меня на край моста и показал место, где его Иисус Христос пытался утопить, но куда ему супротив Васи! Валера Хипп много записывал этого Васю на диктофон и таки не зря. В последнем своем альбоме «Гора Беглецов», Вася Ожегов неплохо отжигает речитативом.
Зашла в гости Люся, она кажется из Новосибирска. Метеорологи продали ей лошадь и смылись на вертолете и теперь у нее вот такое животное, совсем не киска.
С Котовым я познакомился давно. Бывший лидер Новосибирских байкеров почти безвылазно теперь поживает в Баштале. Попал я в этот раз к нему неудачно – друг-байкер накануне к нему заезжал, ну и сами понимаете. Я ему показал фото брошенного Кавасаки-Вояджер и объяснил, где я его видел, а видел я его на тропе, на перевале, куда с грехом пополам втащил свой велосипед. Да, мощны духи Алтайские!
Травку- муравку здесь народ любит, но определить в каком состоянии человек, бывает затруднительно. Знающие люди знают, где трава особо хороша, одно такое место, прямо возле Чуйского тракта, в ста метрах, где, не скажу.
С утра холодно и встречный ветер, рядом притормозил сто тридцать первый. Водитель – казах предложил выпить. Бутылка полная, выпили по рюмке. Через два часа опять догоняет, предложил подвести, согласился – дорога все время вверх, а ветер холодный и близкий к истерике. Высадил он меня через пятьдесят километров, дальше нам не по пути, пустая бутылка полетела в кусты.
А на следующую ночь к моей стоянке на лошадях прискакали два в доску пьяные алтайца. Один вообще на ногах не стоял, но выдернув, словно гранату, бутылку из-за пазухи – предложил выпить. Я, вопреки строгим указаниям, не пить с алтайцами, выпил (честно говоря хотелось). Они два раза возвращались назад, недоумевая, как это они ничего с меня не поимели.
Макуха приходила и смешно сидела на лавочке. Ее что-то, как-то недолюбливали. Писала статью про Валеру и написала, недавно наткнулся: http://www.listock.ru/25889
Василий Ожегов (фото Владимира Верховского)
Ману и Себастьян Брауны
Про Алтай много что порассказать можно, кажется ни одна жизнь прожита в этом пространстве, да только какой рассказ сравнится с пребыванием Там.
Еду по Чуйскому, встречный грузовичок-япошка притормаживает. Водила: «Слышь, чувак, тут рысь бегает, бросается прямо на машины!»
Чувак едет дальше. Через десять километров остановка. Заголодал. Прячусь от ветра за камнем. Пока обедал прошел дождь, снег, град. Собрался, выглянуло солнце, чувак поехал дальше. Рысь на него так и не прыгнула.
Чуйский тракт почти пуст. Октябрь не сезон. Не люблю я своего брата туриста – шумный народ, но с этими ребятами подружился быстро. Ману и Себастьян – два брата из Швейцарии, ехали в Монголию. Встретил я этих велотуристов в акташенской забегаловке, где их уже охмуряли две темные личности. От личностей избавились при помощи моего русского и поехали дальше вместе. По рашин-мове братьям смело можно было ставить единицу, мой английский годился лишь для общения с английскими кошками, а швейцарский в школе не преподавали, однако контакт заладился и вечером, сидя у костра, мы уже болтали обо всем и даже затронули некоторые вопросы философии, на которую так и тянет апосля полулитра.
Утром я с интересом разглядывал их оборудование, а посмотреть было на что – ребята были упакованы выше крыши и очень грамотно, они в свою очередь с удивлением пялились на мои сумки-самоделки и весьма огорчились, что к ним нужен специальный багажник, так как в их «Ту Террианы» багажники вварены в раму. Ехали на Юг, а въезжали в Зиму.
Кош-Агач я не узнал – серый, невзрачный поселок с домами без крыш (здесь почти не бывает дождей) превратился за семь лет в почти город, с пробками в центре и магазинами с приставкой супер. Мы аппетитно лопали в кафешке местные достопримечательности, обильно сдобренные интернациональным кетчупом.
На следующий день братья укатили в Монголию, а накануне мы вместе разглядывали звездное небо, как девять лет назад, точно в этом же месте, это же небо я разглядывал со швейцарцем Штефанам и немцем Франсом. Круг замкнулся.
Так как лимит на фотки здесь закончился, буду продолжать тему во второй части зарисовок: http://forum.velomania.ru/showthread...22#post2815922
|
|
Ответить с цитированием
Сообщение от люблю_кататься
подмосковный.
